Некогда, борцы с российским самодержавием называли свою страну “тюрьмой народов”, некоторые этнографы называли её “копилкой народов”. Кто не помнит упреков белым североамериканцам и испанцам в истреблении целых индейских племён ?
Нас искренне возмущают бывшие намерения А. Гитлера “освободить” от грязных славян Восточную Европу”. Но мы мало знаем о своих грехах, точнее не хотим знать.
Нечто похожее случилось и в России.
В конце Кавказской войны начался массовый исход народов Западного Кавказа в Турцию, что привело к полному исчезновению многих из них. Эта массовая эмиграция, известная под названием “махаджирство”( от арабо-турецкого muhacir), проходила в несколько этапов.
Пожалуй, это был единственный случай в российской истории, когда правительство не только не высказывало заинтересованности, чтобы покорённые народы оставались в составе государства, но и само приложило руку к их поголовному выселению за пределы России. Так из перечня народов России навсегда пропали убыхи и садзы(джигеты), населявшие территорию, которая в наши дни входит в состав Большого Сочи; с помощью России наша планета навсегда избавилась от бжедухов, хатукаев, чемгуев, мамхяговцев, ахчипсоев, либга и псху.
“Добровольный” исход
Западные черкесы, или адыге, жили на этой земле независимой жизнью больше веков, чем существует сама Россия. Ещё античные греки знали “керкетов”, то есть черкесов-адыге, и если за истекшие с тех пор тысячелетия эти последние пережили несколько завоеваний, то совершенно поверхностных, не уничтоживших их фактической независимости. За долгие века они привыкли видеть, что их завоеватели исчезают, а они, черкесы, остаются по-прежнему владетелями своей родины и устраиваются, как им нравится. Глубокие перевороты были и у них, а именно у племени шапсугов, задолго до рождения К.Маркса они свергли у себя князей и так развили демократию, что поставили общество на грань анархии. НО ЭТО СДЕЛАЛИ ОНИ САМИ! Чужого же владычества над собою черкесы бы не признали, даже турецкого, несмотря на то что султан всегда имел для них священное значение религиозного владыки. С другой стороны, иметь рядом агресивного, рвущегося к Черному морю соседа вроде России и не воевать с ним было для них в то время немыслимо и плохо исполнимо.
В 1861 году император Александр II прибыл на Северный Кавказ для обозрения оккупированного края и окончательного решения черкесского вопроса. После, руководство Кавказской армии не выдвигало черкесам прямого требования уходить из России, но предоставило каждому выбор: или переселится, на так называемую плоскость, то есть низменные прикубанские земли близ Майкопа (потомки этих выселенцев – современные адыгейцы в Адыгейской АО), или навсегда остаться на родной земле в виде трупа… Многие выбрали третье – эмиграцию в Турцию.
Известны слова командующего войсками Кубанской области графа Евдокимова (очень напоминающие размышления германского фюрера насчет русских земель), вот эти слова русского офицера: “Первая филантропия своим. Горцам же я считаю себя в праве предоставить лишь то, что останется на их долю после удовлетворения последнего из русских интересов”. Откровенно ss-овские замыслы нашли отклик в душе наместника на Кавказе князя Александра Барятинского. “Барятинский,- писал философ Лев Тихомиров, ставший свидетелем Кавказской драмы, – несомненно имел честолюбие, которое рисовало ему славу преемника Ермолова и Воронцова, превзошедшего обоих “величием” своих дел. Не было ещё человека, способного покорить горцев, но князь Барятинский будет таким человеком. И он действительно завоевал восточных горцев. Оставались западные, с которыми сладить было ещё труднее. В Дагестане и Чечне можно было совершить завоевание без уничтожения противника, и князь Барятинский охотно оставил лезгинам существование, явился покорителем, но не истребителем. Относительно адыгейских народов он ясно понял, что Евдокимов говорит дело: тут либо мы, либо они, а вместе жить мы не можем,- и бестрепетно решил: если так, то пусть они погибнут, а мы останемся жить на их месте”.
Противоречия севера и юга
В июне 1861 года в ауле Сочи собрались старшины и другие почётные представители от абадзехов, шапсугов, убыхов и постановили объединить эти племена под центральным управлением, “чтобы сохранить порядок внутренний, а отступающих от него наказывать”. Они понимали, что усовершенствованная общественная организация нужна прежде всего для того, чтобы превратить разрозненные черкесские племена в конкретное политическое понятие. Если, как они надеялись, горцы предстанут перед Турцией и Европой не дикарями, а народом, чтящим порядок и власть, то можно будет заключать соглашения с европейскими державами и получать от них помощь в борьбе с Россией.
Сначала горцы надеялись на заступничество Европы и Турции. Однако натухайский князь Констанук, ездивший депутатом в Лондон, никакой помощи там не нашел. Только Турция согласилась в случае чего принять переселенцев, о чем, впрочем, усиленно хлопотал и российский император.
В виду ожидаемого приезда императора русские генералы придумали хитрость – организовали встречу горских депутатов с императором, расчет был прост горцы разозлят царя батюшку и он отдаст ускоренный приказ о их истреблении. В сентябре 1861 года в русский отряд, стоявший на реке Нижний Ларс и где находился Александр, прибыли депутаты от шапсугов, натухайцев и убыхов. На аудиенции им было объявлено, что их прежние полувраждебные и неопределённые отношения к русскому правительству должны прекратится. Они, в свою очередь, заявили, что желают уничтожения на их землях русских укреплений, поселений, вывода войск и упразднения русской администрации. На этих условиях они готовы будут признать верховную власть русского царя и жить мирно. Император убедился, что с черкесами они говорят на разных языках, и тут же утвердил планы Евдокимова. Вскоре военные действия возобновились.
Воспоминания очевидцев
С востока, от основанного в 1857 году укрепления Майкоп, и с сервера, от Новороссийска, русские войска сжимали кольцо черкесской территории. Изгнание горцев должно было идти одновременно с переселением русских казаков на их место. Вытесняемые шаг за шагом, отступали с равнин в предгорья, из предгорий в горы, с гор – на Черноморское побережье.
” Обездоленные толпы, всё более возрастая в числе, бежали дальше и дальше на запад, а неумолимая метла выметала их также дальше и дальше, перебрасывала, наконец, через Кавказский хребет и сметала в огромные кучи на берегах Чёрного моря.” Многие поддались ажиотажу безотчётно, как поддаётся панике один человек, заражаясь ею от другого. Эмиграционная лавина оказалась настолько мощной, что понесла с собою даже тех, кто был настроен по отношению к России благожелательно. За непокорными последовали и многие из их соплеменников, уже поселившихся на Прикубанской плоскости. Сыграли роль и наивные представители черкесов, которые всерьёз полагали, что Турция – самая могущественнейшая держава, а остальные народы, включая англичан и французов, находятся у неё в подчинении.
Главным средством воздействия на горцев, являлось чистое насилие.
“Я говорю об ужасах изгнания горцев как очевидец, вспоминал Лев Тихомиров. – Когда понуждения их к выселению докатились до Новороссийска, все горы, окружающие Цемесскую долину и бухту, задымились столбами дыма от выжигаемых аулов, а ночью всюду сверкали иллюминации пожаров. Мы и не подозревали, что наши горы были так густо заселены”.
Переселявшихся за море было свыше полумиллиона. Они отправлялись в Турцию по всему Чёрному морю, но главным пунктом выселения был Новороссийск.
“Таких истреблений целого народа, как на Западном Кавказе, история назовёт не много, -продолжает Лев Тихомиров. – Горцы не могли не чувствовать к нам жгучей ненависти и, погружаясь на суда, огромные толпы их пели какие-то гимны, в которых проклинали русских и заклинали покидаемую родную землю не давать им урожая и никаких плодов. Но великая человеческая трагедия свершилась, а равнодушная природа продолжала сиять своей вечной красою для русских, как прежде сияла для черкесов, не ведая ни жалости, ни гнева.”
К началу 1863 года противниками русского владычества на всём протяжении Кавказских гор оставались только племена приморских шапсугов, садзов(джигетов) и убыхов. Хотя эти племена почти полностью были уничтожены русскими, родную землю они не покинули. На сегодняшний день это одни из самых маленьких народов России (исчисляются не десятками тысяч, а всего лишь – сотнями особей), но это потомки тех самых непримиримых и непреклонных.
Зима 1863-1864 годов, последняя зима Кавказской войны, выдалась необычайно холодной. “Всюду носился отпечаток смерти и запустения”, – свидетельствовал очевидец. Настало время, когда горцы “даже слушать не хотели о войне с Москвой”, – писал предводитель иностранного добровольческого легиона, воевавшего на стороне черкесов, поляк, подполковник Пшеволоцкий. Еще в августе 1864 года сложили оружие абадзехи, осенью -шапсуги и убыхи. Непокорными оставались лишь часть абазин, проживавших в верховьях Мзымты и Бзыби и известных у черкесов под общим именем медовеевцев.
К последнему морю
Огромный цветущий край был очищен русскими от коренного населения, если где-то и оставались какие-то одинокие горские семьи, то только в глухих, горных, труднодоступных местах. Те земли, что представляли для русских интерес, были полностью очищены от коренного населения. Бегущие от русских войск горские семьи скапливались на черноморском побережье в ожидании турецких кораблей.
Наспех собранные переселенцы, без нужных запасов провизии и воды, натрамбовывались по триста-четыреста человек в каждый турецкий баркас, на котором в обыкновенное время помещалось от 50 до 60 человек. Плавание в открытом море продолжалось 5-6 дней. Некоторые перегруженные судна тонули так и не достигнув турецкого берега, многие горцы погибли от жажды и давки.
Не нужен мне берег турецкий
Новая родина встретила черкесов неприветливо. Их тут никто не ждал, и не у кого до них не было дела. Без крова, без средств к существованию они умирали десятками тысяч от истощения и болезней. Многие из них нашли в Турции последнее пристанище. Турецкое правительство, желая заполучить черкесов для самых разных государственных нужд, в том числе как военную силу для обуздания национально освободительных движений, активно поощряло переселение. Однако и оно оказалось застигнутым врасплох такой массой эмигрантов.
“В то время как я высадился на малоазийский берег, -описывал французский путешественник Фонвилль, – эмиграция была в полном ходу, она достигла уже 60 тысяч… Я узнал, что первые эмигранты, несмотря на все наши увещевания не делать этого, прибыли в начале зимы в числе 12000 и почти все перемерли.
Нуждаясь в пище, изнурённые переездом и болезнями, они принесли с собой в Трапезунд тиф, оспу и другие эпидемические болезни, так легко зарождающиеся от нищеты и лишений, и население этого города подверглось вследствие этого страшной смертности. Турки, напуганные этим, и ввиду постоянно увеличивающегося числа переселявшихся черкесов, расположили эмигрантов в нескольких местах вдоль берега и расставили войска, которые не должны были пропускать их к населённым пунктам. Таким образом мы были блокированы этим чумным кордоном, и меня уверяли, что нельзя пройти через него без фирмана трапезондского паши. Я обходил все места, где были расположены переселенцы, и убедился при этом, что черкесы сами употребляли все усилия, чтобы соблюсти хоть какой-нибудь порядок среди этого хаоса.
Они разделились по племенам, по долинам, и каждое семейство избрало себе особое дерево, возле которого и сложило свой скудный скарб… При закате солнца крики муэдзина призывали верных к молитве; мужчины совершив омовение, расстилали свои плащи на земле и становились в ряд, лицом к Мекке. Их энергические лица, длинные бороды, их костюмы, всё это необыкновенно гармонировало с грандиозной дикостью обстановки, и, признаюсь я был глубоко тронут видом этих людей с воздетыми к небу исхудалыми руками. Красноватый отблеск заходящего солнца, освещая всю эту картину, придавал ей какой-то зловещий характер. Муэдзин произносил гнусливым голосом стихи из Корана, все ему вторили хором и в тоже время падали ниц. При каждом движении их сабли, кинжалы и карабины производили какой-то особый, воинственный шум. Чувствовалось, что это могучий народ, который если и был побеждён русскими, тем не менее он отстаивал свою страну сколько мог, и что, во всяком случае, в нём не было недостатка ни в храбрости, ни в энергии.”
Осколки Кавказской войны
В 19-ом веке Россия совершила преступление, уничтожив сотни тысяч черкесо-адыгов, ради того чтобы укрепится на черноморском побережье. Сегодня Краснодарский край – “исконно русская земля”, за последнее десятилетие в Чечне погибли сотни тысяч горцев. “Унтерменшы” никогда не дождутся от России извинений, наверное горцам пора привыкнуть к закреплённым за ними названием- “бандиты”.
Последнего из российских убыхов краснодарское телевидение показало в 1982 году…
По материалам: http://antifashyst.narod.ru/mohad.html